Беспокойство в равной степени многогранно и конечно.
Оно сменяется бесконечностью сгущающейся черноты полуночного леса за окном, иностранное бормотание в динамиках сменяется русским приветствием, на родном звучащим более чужеродно, нежели на английском, перрон дрожит и уползает вместе с густеющим городом, который сворачивается в искрящийся от огней комок и откатывается назад, гонимый ста шестидесятью километрами в час — под те же километры в час исчезает и прежний ты, тот, который уже-никогда-не-вернется.
Период абсолютного погружения в космос, заставляющий дрожать наполненное людьми тело блестящего, обтекаемого временем, ночью и бессильным сожалением покинутых на перроне людей, поезда.
И где ты, с кем ты, что ты?

Проведя с человеком вместе не полдня, а целую Поездку, можно многое понять.
Вместе исчезнув, вместе вы рождаетесь другими.
Вместо прежних вас вернется кто-то другой, — в период тишины, вашего не_присутствия в том-самом-городе, пропитанном вами и пропитавшим вас, происходит всё и вместе с этим ничего.
Событийная матрица, построенная на вашем присутствии в ней, готова вот-вот разрушиться, но вы вернетесь, за секунду до, в самую правильную секунду вернетесь новые вы, не позволив ей разрушиться, вернув ее к жизни, реинкарнировав, новой любовью, новой памятью, новым ритмом дыхания, новыми прикосновениями и новыми глазами скрепив еще сильнее и вместе с тем превратив все ваши с ней связи в условное ничто.

Как вода, зачерпнутая ладонями, через какое-то время просачивается сквозь сведенные пальцы, так и истинная сущность человека, рано или поздно, так или иначе, но проявится.
Как бы сильно он не держал пальцы сведенными на своей душе, она все равно покажется, миновав глупые материальные условности в виде напряженных добела рамок.
Это явление по-настоящему интимно и прекрасно, и заметить его могут не все, а лишь только те, кто идет по собственной острой полуночной тени, промерзшей от инородного холода незнакомого пока еще города, и всматривается в лица спутников — едва заметная перемена во взгляде, беспокойно и у каждого особенно и по-своему гуляющем по новым улицам. Уловив эту перемену, ты понимаешь: вот он, момент просачивания души сквозь ороговелую скорлупу оставленного за плечами города, оставленного за плечами Прежнего Себя.